Детская агрессивность: аффективно-динамический подход | Психология детей и подростков

Психологические модели агрессивности 

В современной психологической науке существует, по крайней мере, три основных психологических подхода, объясняющих происхождение детской агрессивности. Все они отражают воззрения и эмпирический опыт конкретных исследователей и психологических школ разного времени.

Теория влечений (психоэнергетическая модель), одним из основоположников которой, без сомнения, являлся З. Фрейд, считала, что в человеке существует два наиболее мощных инстинкта: сексуальный (либидо) и инстинкт смерти. Первый – рассматривался как стремления, связанные с созидательными тенденциями в поведении человека – любовью, заботой, близостью. Второй – несет в себе энергию разрушения, его задачей является «приводить все органически живущее к состоянию безжизненности» ^[10] – это злоба, ненависть, деструктивность.

Возникновение и дальнейшее становление агрессивности у З. Фрейда связывается со стадиями детского развития. В частности, отмечается, что фиксация на оральной стадии развития может привести к формированию таких агрессивных черт характера как наклонность к сарказму и сплетням. Фиксация на анальной стадии может привести к формированию упрямства, иногда переходящего в упорство, к которому легко присоединяется наклонность к гневу и мстительности.

Взгляды З. Фрейда во многом разделялись и другими психологами, рассматривающими агрессивный компонент мотивации как один из основополагающих в поведении человека ^{[26] [27]}.

Однако большинство психологов не разделяют такого фатального взгляда на человеческое поведение. Во-первых, хотя ими и не отрицается, что человеческая агрессивность имеет свои эволюционные и физиологические корни, но осуждается ограниченность представлений о природе человека как о чем-то неизменном. Во-вторых, расходятся мнения и в отношении того, является агрессия инстинктом или же она лишь поставляет энергию, позволяющую «Я» эффективно осуществлять «принцип реальности», преодолевать препятствия на пути к удовлетворению других влечений. Поэтому считается, что агрессивность – это сила, с которой человек выражает свою любовь и ненависть к окружающим или самому себе и с которой он пытается удовлетворить свои инстинкты. Агрессия является механизмом, благодаря которому эти инстинктивные тенденции направляются на другие объекты, и в первую очередь на людей, в основном с целью их покорения или завоевания.

Впоследствии даже многие психоаналитики отошли от «жестких схем» фрейдовой концепции и стали рассматривать не только биологическую, но и социальную сторону агрессии.

Фрустрационная теория (гомеостатическая модель) возникла как противопоставление концепциям влечений: здесь агрессивное поведение рассматривается как ситуативный, а не эволюционный процесс. Согласно воззрениям Дж. Долларда ^[19], агрессия – это не автоматически возникающее в организме человека влечение, а реакция на фрустрацию: попытка преодолеть препятствие на пути к удовлетворению потребностей, достижению удовольствия и эмоционального равновесия.

Как и предыдущая концепция, фрустрационная теория не избежала замечаний в свой адрес. Основной огонь критики пришелся на гипотезу о жесткой взаимопредопределенности самой схемы «фрустрация-агрессия». Было замечено, что люди довольно часто испытывают фрустрацию, но не обязательно при этом ведут себя агрессивно, и наоборот. Сторонники фрустрационной теории согласились и несколько видоизменили свою позицию. Представителем такой модифицированной формы теории обусловливания агрессии фрустрацией является Л. Берковитц ^[15]. Во-первых, он ввел новую дополнительную переменную, характеризующую возможные переживания, возникающие в результате фрустрации – гнев как эмоциональную реакцию на фрустрирующий раздражитель. Во-вторых, он признал, что агрессия не всегда является доминирующей реакцией на фрустрацию и при определенных условиях может подавляться.

В заключение следует отметить, что в процессе своего развития фрустрационный подход претерпел значительные изменения и разделился на два относительно самостоятельных течения. Сторонники первого течения остались приверженцами фрустрационно-агрессивной гипотезы и продолжают в основном исследовать условия, при которых ситуация фрустрации ведет к возникновению агрессивных действий. К таким важным, на их взгляд, условиям относятся: сходство-несходство агрессора и жертвы, оправданность-неоправданность агрессии, уровень агрессивности как личностной характеристики человека.

Сторонники второго течения создали собственную концепцию фрустрации, в основу которой положен анализ фрустрационных ситуаций, классификации и типологии реакций на фрустрацию.

Теория социального научения (бихевиоральная модель), в отличие от других, гласит, что агрессия представляет собой усвоенное поведение в процессе социализации через наблюдение соответствующего способа действий и социальное подкрепление ^{[14] [16]}.

Теория социального научения – это, в первую очередь, изучение человеческого поведения, ориентированного на образец. Образец в данном случае рассматривается как средство межличностного воздействия, благодаря которому возможно формирование (изменение) отношений или способа действий человека. Потому существенное внимание здесь уделяется изучению влияния первичных посредников социализации, а именно родителей, на обучение детей агрессивному поведению. В частности было доказано, что поведение родителей может выступать в качестве модели агрессии и, что у агрессивных родителей обычно бывают агрессивные дети.

Другим важным элементом этой теории является подкрепление, под которым обычно понимается какое-либо действие, призванное усилить определенную реакцию. Если говорить о социальном подкреплении, то следует иметь в виду использование подкрепления в виде словесного и/или невербального обращение, контролируемого другими людьми (это может быть похвала и выговор, улыбка и насмешка, дружеские и враждебные жесты, «телесные» ласки). Что касается проблемы детской агрессивности, то бихевиористы утверждают, что если ребенок ведет себя агрессивно и получает при этом положительное подкрепление, то вероятность его агрессии в будущем в аналогичных ситуациях многократно возрастает. Постоянное положительное подкрепление определенных агрессивных актов, в конце концов, сформирует привычку агрессивно реагировать на различные раздражители. Следовательно, наблюдение и подкрепление агрессии со временем развивает у человека высокую степень агрессивности как личностной черты. Точно также наблюдение и подкрепление неагрессивного поведения развивает низкую степень враждебности ^[4].

Подводя итог всему выше изложенному и опираясь на собственный опыт изучения проблемы детской агрессивности, можно согласиться с тем: что каждая из названных теорий обладает определенными достоинствами. Но вместе с тем и критические замечания следует признать обоснованными. Не вдаваясь в подробности, пожалуй, можно выделить общий для всех теорий недостаток. Ни одна из теорий все же не представляет собой собственно психологическую модель агрессивности, то есть четко не определяет психологические причины ее возникновения, не описывает динамику психических процессов, сопровождающих протекание агрессивной реакции, не дает представления о механизмах психологической регуляции проявления агрессивности. В связи с этим на основании проведенного психологического анализа причин и особенностей агрессивного поведения детей подросткового и юношеского возраста ^[12] нами была разработана иная теоретико-методологическая схема возникновения агрессивности. Она получила название аффективно-динамический подход.

Аффективно-динамический подход

В основе человеческого поведения лежат потребности, которые непосредственно побуждают индивида к активности. Вслед за Л. И. Божович под потребностью понимается отражаемая в форме переживания (а не обязательно осознание) нужда индивида в том, что необходимо для поддержания организма и развития его личности ^[1]. В основном активность направлена на поиск объектов удовлетворения потребностей. Направленность поведения определяется системой доминирующих мотивов.

Совокупность потребностей и мотивов образуют мотивационную сферу, в которой можно выделить два компонента: содержательный и динамический. Содержательный компонент мотивации определяет предполагаемую направленность поведения, опосредованно через поставленную цель или принятое решение. Динамический компонент выполняет собственно побудительную функцию.

В случаях, когда потребность удовлетворяется, меняется направленность поведения – поведение направляется на удовлетворение другой актуальной потребности ^[5]. В тех случаях, когда потребность не удовлетворяется, направленность мотивации сохраняется, но начинает расти ее напряженность. Существует оптимум мотивации, за пределами которого возникает эмоциональное поведение. Понятие оптимума мотивации связано с адекватностью или неадекватностью реакций на ситуацию. Эта связь соответствует отношению между интенсивностью (напряженностью) мотивации и реальными возможностями субъекта в конкретной ситуации ^[11].

Согласно П. В. Симонову ^[6] в результате отражения человеком какой-либо актуальной потребности (ее качества и величины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения на основе врожденного и онтогенетического опыта появляются определенные эмоции. Удовлетворение или неудовлетворение потребности порождает эмоциональное состояние удовольствия или неудовольствия. С. Л. Рубинштейн отмечал, что то или иное эмоциональное отношение к определенному предмету или лицу, представленное в сознании в виде непосредственного переживания, формируется на основе потребности по мере того, как мы осознаем зависимость их удовлетворения от этого предмета или лица, испытывая те эмоциональные состояния удовольствия или неудовольствия, которые они нам доставляют ^[9]. Кроме того, в силу многообразия потребностей один и тот же предмет или лицо могут приобретать для человека различное и даже противоположное – как положительное, так и отрицательное – эмоциональное значение.

Другим важным условием появления эмоциональной реакции, опосредованной ростом напряженности мотивационной системы, является оценка вероятности удовлетворения потребности. Если величина потребности нарастает, а оценка вероятности ее удовлетворения падает, то такое состояние переживается как негативное, сопровождающееся отрицательным эмоциональным тоном, и наоборот ^{[6] [21]}. В частности, исследования показывают, что предвидение возможного удовлетворения потребности может являться основным мотивационным условием поведения: человек ставит себе цели, которые как он ожидает приведут к вознаграждению, удовлетворению потребности ^[18]. Важные цели с высокой возможностью достижения (большая надежда) вызывают положительный аффект (радость, удовольствие); важные цели с низкой  вероятностью достижения (слабая надежда) вызывают тревожность или депрессивность ^[3]. Таким образом, сила напряженности мотивации определяет валентность эмоционального фона поведения.

Ситуацию, когда субъект сталкивается с «невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни» ^[2], а именно с существующей проблемой потенциальной или актуальной угрозы удовлетворению основных потребностей, из которой человек не может уйти и которую не может разрешить в короткое время и привычным способом можно охарактеризовать как кризисную ^[22]. Дж. Каплан ^[17] выделяет четыре последовательных стадий кризиса:

1. Первичный рост напряжения, стимулирующий привычные способы решения проблемы.
2. Дальнейший рост напряжения в условиях, когда эти способы оказываются безрезультатными.
3. Еще большее увеличение напряжения, требующее мобилизации внешних и внутренних ресурсов.
4. Если все попытки оказываются тщетными, то повышается тревожность и депрессивность, появляются чувства беспомощности и безнадежности, дезорганизация личности и поведения.

Здесь необходимо отметить, что кризис может кончится на любой из стадий, если угроза исчезает или обнаруживается какой-либо способ удовлетворения потребности. Возможны два варианта разрешения кризисной ситуации:

• главным способом избавиться от травмирующего действия нарастающего напряжения является переориентация на другие объекты или способы удовлетворения потребностей (то есть поиск замещающего объекта);
• использование психологических защит: подавления, а также изоляции аффекта, вытеснения (особенно агрессивного компонента), замещения, отрицания ^[28]. При этом главное место принадлежит переживанию ^[2], которое представляет собой внутреннюю (психическую) работу и определяет характер и направленность действий, с помощью которых человеку удается перенести те или иные жизненные события, восстановить утраченное душевное равновесие, справится с кризисной ситуацией.

Возникающая при кризисной ситуации напряженность, а также, связанные с ней переживания, могут оказывать влияние на появление (усиление) определенных личностных особенностей и моделей поведения.

Данные показывают, что результатом продолжительного воздействия чрезмерного уровня стимуляции (в нашем случае напряжения, связанного с переживанием необходимости удовлетворить потребность) возникает чувство страдания. Страдание сообщает человеку о том, что ему плохо и побуждает его предпринимать определенные действия с тем, чтобы устранить причину страдания или изменить свое отношение к объекту, служащему причиной этому ^[30]. Таким образом, страдание как аффективный процесс может служить причиной или источником поведения, то есть «фактором, который поддерживает или прекращает возникающие формы поведения» ^[31]. Это происходит согласно гедонистическому принципу максимизации позитивной аффективности (удовольствия, радости) и минимизации негативной аффективности (страдания).

Можно указать на две основные причины возникновения страдания. Первая, это депривация – состояние, которое возникает при отсутствии предмета или возможности, необходимых для удовлетворения потребности. Другая, фрустрация – состояние, которое больше относится к последствиям, связанным с процессом удовлетворения потребности: когда на пути к объекту удовлетворения возникают различного рода преграды или препятствия. Здесь, вероятно, следует указать на дополнение мотивационного напряжения эмоциональным. Эмоциональное напряжение – это состояние, характеризующееся повышенным уровнем активации и соответствующим ему эмоциональным возбуждением, которые блокируются в экспрессивно-исполнительской фазе. Другими словами, эмоциональное напряжение возникает, как правило, в ситуациях, которые вызывают страх, но исключают бегство; вызывают гнев, но делают невозможным его выражение. Поэтому состояния депривации и фрустрации могут появиться лишь при условии достижения определенного уровня эмоционального возбуждения: интенсивности страдания. При этом, в соответствии с «принципом удовольствия», страдание ведет как к возрастанию активности, увеличению интенсивности внешних реакций с целью удовлетворения потребности, либо приводит к усилению внутренней активности, а именно, к введению механизмов психологической защиты, для уменьшения напряжения ^{[7] [8]}. И то и другое может стимулироваться определенными эмоциями, сопровождающими либо реализацию потребности, либо ее сдерживание. В связи с этим различают стенические эмоции (приводящие к увеличению активности, к действию) и астенические (не побуждающие к действию). Анализ следствий испытываемого страдания показывает, что к первым относятся уныние, упадок духа, одиночество, отверженность, обида, настороженность, тревожность и другое. Ко вторым можно причислить негодование, гнев, ярость.

В качестве одной из базовых эмоциональных реакций на страдание можно рассматривать эмоцию страха. В данном случае страх может возникать как реакция опасения, что потребность не будет удовлетворена из-за отсутствия объекта удовлетворения или невозможности устранения препятствия к достижению цели и страдание будет продолжаться. Как указывает К. Изард, при страхе сочетаются высокое напряжение, импульсивность и активность. На поведенческом уровне чрезмерная напряженность может проводить к заторможенности действий, вплоть до «застывания тела», то есть двигательного ступора (астенический страх). Высокое возбуждение (импульсивность и активность), напротив, могут вести к неадекватному поведению в форме панических или разрушительных неэффективных реакций (стенический страх). Однако общим для людей, переживающих страх, является ощущение сильного желания убежать или спрятаться. Поэтому, страх, главным образом способствует одному типу поведения – поведению избегания, «бегства» из ситуации ^[3]. В этом случае использование психологических защит как раз и является «уходом» от травмирующих переживаний страдания. Вместе с тем, возможен и другой исход, когда реакция ухода из ситуации сопровождается агрессивностью ^[11] или реакциями удаления объекта, вызывающего страх, путем его разрушения ^[23].

Другой базовой эмоциональной реакцией на страдание является гнев. С точки зрения филогенеза гнев имел важное значение для выживания человека, поскольку способствовал мобилизации энергии индивида и делал его готовым к активной самозащите ^[3]. Согласно теории С. Томкинса страдание является врожденным возбудителем гнева. С его точки зрения, это происходит благодаря тому, что внешне воздействие или травматические переживания, вызывающие непрерывное страдание могут понизить порог гнева. Идея такова: поскольку страдание вызывается умеренно высокой и постоянной нейронной активацией, длительное страдание может привести к переходу плотности нейронных зарядов через порог гнева >^[30].

Чем сильнее гнев, тем более сильным и энергичным чувствует себя индивид, и тем больше его готовность к физическим действиям. А. Бандура трактует гнев как один из основных компонентов общего возбуждения, которое способствует возникновению агрессии ^[14].

Взаимодействие в триаде «страдание, страх, гнев» может быть как адаптивным, так и дезадаптивным. Его позитивными последствиями могут стать действия, направленные на преодоление препятствий к удовлетворению потребностей, направленные на то, чтобы не допустить кризисной ситуации в будущем. Дезадаптивность имеет место тогда, когда гнев происходящий от сильного страдания при повторяющихся попытках обрести утраченный объект удовлетворения потребностей или устранить преграду на пути к нему, ведет к разрушительной агрессии. Вместе с тем следует отметить, что взаимодействие эмоций – сложное явление. Оно может дезорганизовывать те действия, которые привели к возникновению кризисной ситуации или негативного эмоционального состояния, но зато организовывать действия, направленные на уменьшение или устранение неприемлемых воздействий. Таким образом взаимодействие эмоций содержит в себе элементы как дезорганизации, так и организации поведения.

Взаимовлияние страха и гнева может непосредственно сказываться на характере поведения. В частности, согласно данным Р. Плучика, Х. Келлермана, Х. Конте при значительном доминировании страха преобладает механизм подавления, направленный на исключения из сознания мыслей или переживания, вызванных негативными эмоциями. Это приводит к формированию пассивно-неагрессивного типа поведения. В случае относительного паритета страха и гнева может действовать механизм смещения – разрядки накопившихся эмоций на предметы, животных или людей, воспринимаемых как менее опасных для индивида, вместо выражения эмоций на истинные объекты, вызывающие негативные эмоции. Это приводит к формированию пассивногрессивного типа поведения ^[29]. Когда гнев является доминирущей эмоцией – могут наблюдаться открытые агрессивные реакции. Поэтому следует отметить, что форма выражения агрессии (физическая, вербальная или косвенная) во многом будет зависеть от предвосхищения последствий агрессивных действий. Агрессия будет тормозиться или трансформироваться, если появляется страх, стимулированный предвидением наказания или возмездия ^[13].

На характер поведения могут оказывать опосредованное влияние некоторые психические состояния, возникающие в результате взаимодействия страха и гнева с другими эмоциями.

1. Тревожность. В частности Е. Гелгорн ^[20] выделяет две формы тревоги. Возбудимая форма, характеризующаяся беспокойством, гиперактивностью, симпатическими реакциями. Тормозная форма, характеризующаяся гипоактивностью, парасимпатическими реакциями. Первая возникает при возрастании гнева и ведет к усилению агрессивности, вторая при возрастании страха и ведет к формированию негативных психических состояний. Исследования Х. Линделла, например, показывают, что внутренние страхи, которые не находят внешнего проявления, поддерживают более или менее выраженное состояние тревожности ^[25]>.
2. Депрессивность. По мнению ряда авторов триада «страдание-страх-гнев» являются частью синдрома депрессии, которая протекает либо из-за фрустрации, либо является реакцией на депривацию. И в том и в другом случае механизм примерно одинаков и может состоять из трех фаз. Первая, при неудовлетворении потребностей индивид отвечает на утрату объекта или невозможность достижения цели энергичными реакциями в попытке вернуть то, что потеряно или добиться необходимого. Вторая фаза характеризуется гневом и агрессией, направленными на объект или препятствие. И, наконец, когда первая и вторая фазы не дают результата, происходит «отстранение» от побуждений, стимулирующих активность или адаптивное поведение. Эта полная отстраненность и вызывает депрессию ^[24].
   Присутствие страха в синдроме депрессии, во-первых, может выступать мотивационным фактором, побуждающим к удалению себя из ситуации, к перемене обстановки. Во-вторых, может препятствовать появлению чрезмерной враждебности направленной на себя и тем самым уменьшать вероятность суицида. Присутствие гнева и высокая внешняя враждебность может подавлять или ослаблять до некоторой степени страх и чувство вины. Таким образом такой параметр, как «внешняя враждебность» может служить индикатором депрессивности: чем глубже депрессия, тем внешняя враждебность ниже.
3. Враждебность. Может возникать в результате подавления эмоций страха или гнева. Обычно проявляется в появлении образов, фантазий, сновидений или мыслей о причинении ущерба объекту враждебности. Таким образом, изложенный подход может быть представлен схематически (См. рис. 1). Здесь следует отметить, что на появление агрессивных реакций, а также форму их проявления оказывают влияние половозрастные особенности мотивационного, эмоционального, волевого и нравственного компонентов регуляции поведения. Они при определенных условиях могут выступать в качестве как катализатора, так и ограничителя агрессивных действий ребенка.

Рисунок 1 – Схема аффективно-динамического подхода

Литература

1. Божович Л. И. Проблема развития мотивационной сферы ребенка // Изучение мотивации поведения детей и подростков / Под. ред. Л. И. Божович, Л. В. Благонадежиной. — М., Педагогика, 1972. — С. 41.
2. Василюк Ф. Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). — М., МГУ, 1984. — С. 31.
3. Изард К. Эмоции человека. — М., МГУ, 1980. — С. 252–334.
4. Мартенс Р. Социальная психология и спорт. — М., 1979.— С. 113.
5. Неймарк М. С. Направленность личности и аффект неадекватности у подростков // Изучение мотивации поведения детей и подростков / Под. ред. Л. И. Божович, Л. В. Благонадежиной.— М., Педагогика, 1972. — С. 118.
6. Райкрофт Ч. Критический словарь психоанализа. — С-Пб., Восточно-Европейский Институт Психоанализа. — 1995. — С. 56.
7. Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций.— М., Прогресс, 1979. — С. 42.
8. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. — М., Учпедгиз. — 1940. — С. 385–396.
9. Симонов П. В. Потребностно-информационная теория эмоций // Вопр. психологии, № 6, 1982. — С. 44–56.
10. Фрейд З. Я и Оно. — Тбилиси, Мерани. — 1991. — С. 375.
11. Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. Вып. 5. — М., Прогресс, 1975. — С. 140.
12. Фурманов И. А. Психологический анализ нарушений поведения учащихся из различных регионов проживания // Социально-психологические реабилитация детей и подростков, пострадавших от катастрофы на ЧАЭС / Сб. научн. трудов. — Вып. 2, 1995. — С. 29–37.
13. Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. Т. 1. —  М., Педагогика, 1986. — С. 365–405.
14. Bandura A. Aggression: A Social Learning Analysis. Englewood Cliffs. — 1973.
15. Berkowitz L. Aggression: A social psychological analysis. — N.Y. — 1962.
16. Buss A. The psychology of aggression. — N.Y. — 1961.
17. Caplan G. Emotional crises // The encyclopedia of mental health. — N.Y., 1963, vol 2, p. 521–532.
18. Deci E. Intrinsic motivation. — N.Y., Plenum Press, 1975. — p. 123.
19. Dollard J. et al. Frustration and Agression. — New-Haven, Yale. — 1939.
20. Gellhorn E. The neurophysiological basis of anxieti: A hypothesis // Perspectives in Biology and Medicine, vol 8, 1965. — p. 488–515.
21. Haber R. N. Discrepancy from adaptation level as source of affect / Jorn. of Experimental Psychology, vol. 56, 1958, p. 17–19.
22. Janes I. L. et al. Personality. Dynamic, development, and assesment. — N.Y., Harcourt, Brace & World, 1969. — 857 p.
23. Janet P. Fear of action as an essential element in the sentiment of melancholia // Reymert M. L. (Ed.). Feelings and emotions. — Worcester, 1928. — p. 297–309.
24. Klinger E. Consequences of commitment to and diseengagement from incentives // Psychological Review, vol. 82, 1975. — p. 1–25.
25. Liddel H. S. Animal origins of anxiety // Reymert M. L. (Ed.). Feelings and emotions. — Worcester, 1950. — p. 181–188.
26. McDougall W. An Introduction to Social Psychology. — L., 1908.
27. >Murray H. A. Explorations in Personality. — N.Y., 1938.
28. >Peretz D. Reaction to loss // Loss and grief: Psychological management in medical practice / Schoenberg B. Et al. (Eds.). — N.Y., Columbia University Press, 1970. — p. 54–78.
29. Tomkins S. S. Affect, imagery, consciousness. Vol 2. The negative affects. — N.Y., Springer, 1963. — p. 15–41.
30. Young P. T. The Role of Hedonic Processes in Motivation // Jones M. (ed.). Nebr. Symp. On Motivation. — Lincoln, Univ. Of Nebraska Press, 1955. — р. 194.

Напечатана в журнале «Психология». — № 5, 1996. — С. 64–76.

 Фурманов И.А.

• Фурманов Игорь Александрович, психолог (Минск)

  

  • Групповая психотерапия. Психологический тренинг  ||
  • Травматический стресс (насилие, катастрофы). Острое горе  

  • Лекции, семинары, образовательные программы  

  Психологические статьи

  Автор научных статей

  → Подробнее о психологе