Часть 1| Часть 2| Часть 3 | Часть 4
Фрустрированная потребность (продолжение).
С нашей точки зрения, это одна из фундоментальных потребностей — потребность в привязанности («утрата любимого объекта» у аналитиков) и поддерживании близких отношений. Часто эта потребность может выглядеть как зависимость. Например, у больных алкоголизмом после кодирования — фрустрации суррогатной зависимости — нередко развивается депрессия. Депрессия может развиваться и при реальной потере близкого человека или, что бывает гораздо чаще, при хронически фрустрированной потребности в привязанности — близости.
Пример: «Я развелась с мужем, расталась с любимым человеком (точнее он со мной). В результате осталась одна. И мучаюсь чувством непереносимого одиночества. Я расширила круг общения, приобрела 2 новых подруг. Хожу в кинотеатры (когда одна, когда с подругами, чаще одна), на вечеринки, в бильярд часто, стала книго– и фильмоманкой. Но чувство одиночества не оставляет меня. Я просто не могу одна находиться дома. Причем я, расставшись, хотела имено самодостаточности, возможности самореализации, а в результате все эти вечеринки. И уже из-за безысходности замкнутый круг — думаю, может поможет общество близкого человека, мужчины? Но знаю, что нет. На собственном опыте. А имено близкого человека и пытаюсь искать последний месяц, а получаются только случайные связи. Знаю, что мне нужно что-то другое, другая работа может быть, так, чтобы не оставалось свободной минутки, а так у меня слишком много свободного времени, и я не знаю, куда его девать. Ну, и еще, конечно, присутствует наказ со стороны родителей (мамы), какой я должна быть, и понимаю, что не соответствую в чем–то, в чем–то надо многому учиться. Но это так, самооправдания. Иногда страшно за себя и свое будущее. Хотя я потихоньку пытаюсь что–то делать, но апатия, страшная апатия и пустота.»
В том случае, когда пациенты фиксированы на теме достижений, можно предположить фрустрацию все той же потребности в привязанности, ради чего собственно пациенту и приходиться вырабатывать (интроецировать) нереалистичные стандарты и жесткие требования к себе самому.
Пример: «В течение 5 лет живу в постоянной депрессии. Все началось в институте. Там я познакомился с веселым, раскрепощенным и очень общительным парнем, постоянно за ним наблюдал, пытался подражать и все время себя с ним сравнивал. Я зацикливался на его способности весело и непринужденно говорить и свободно общаться с людьми. Где–то за пару недель я из застенчивого подростка превратился в замкнутого одиночку. Общение с людьми стало для меня очень неприятной вещью — проблема в том, что в нужный момент у меня начиналось что–то вроде ступора, изчезали все мысли. Постепенно такое состояние стало для меня нормальным и в повседневной жизни. Понятно, что в таком состоянии я общаться не в состоянии, не представляю , о чем говорить с людьми.
Жалобы, которые депрессивный пациент предъявляет психотерапевту, довольно часто имеют смутный и неопределенный характер, главная фигура потребности из фона не выделена и психотерапевт имеет дело с малодифференцированной фигурой типа «суматоха в голове» или симптомами.
Что же заставляет человека тратить столько энергии на уничтожение фона? Видимо там находится что–то ужасное, субъективно трактуемое, как витальная угроза. Витальной же угрозой, угрозой подрывающей организмическую саморегуляцию, является не своя жизнь, жизнь, проживаемая для другого, по какому поводу она бы не происходила.
Согласно Хеллу (1999 Пайс&Шейдер) потеря — это реакции горя, недавние потери близких (особенно матери в возрасте до 11 лет), разводы, смена работы, переезд, отсутствие занятий вне дома и отстутствие близких связей, наличие в семье более 3–х детей до 14 лет.
При потере близких и отсутствии близких связей человеку кажется, что он «не выживет без другого». Это глобальная фрустрация потребности в привязанности (Bowlby 1988, Bowlby 2003) согласно которой определенные взаимоотношения с родителями в детстве (характер привязанности), в значительной мере влияет на межличностные отношения во взрослом возрасте. Вполне возможно, что именно поэтому у ребенка матери страдающей периодической депрессией (и другими психическими расстройствами) риск развития депрессивного состояния в подростковом и взрослом возрасте оказывается выше.
Известно, что у детей из приютов, у которых не формируется нормальная привязанность к родителям, нет и депрессии, зато часто встречается асоциальное поведение. Таким образом, депрессивная формареагирования имеется у тех индивидуумов, у которых уже есть опыт устойчивой привязанности, лишение которой может привести к депрессии. На другом же полюсе находится асоциальность. Таким образом, депрессия — это обратная сторона привязанности.
Как это может происходить? По Хеллу (1999) депрессивный пациент переживает печаль как неосознанный аффект, он не переживает утрату как таковую, не отпускает и не прощается с тем, что составляло для него особую ценность (привязанность к близкому, к ценностям, вере, домашнему очагу и т.п.). Именно этот, запредельный для него по силе аффект. и является пусковым механизмом депрессивной реакции. Еще один вариант — запрет на печаль и страх в семье. У родителей имеются представления о том, что здоровый ребенок должен быть спокойным и радостным и, поэтому они пугаются, когда дитя преживает печаль, плачет. В то же время, человек, осознанно переживающий печаль, в отличии от депрессии, верит в поддержку других и принимает ее.
По Volkart (приведено по Хелл 1999) «депрессия — это состояние отсутствия печали там, где печаль была бы уместна».
Другой вариант — сенсорная депривация (реальное ограничение внешних стимулов для индивидуума, эта стимуляция теряется с потерей объекта привязанности). Боль потери или отсутствия привязанности настолько невыносима, что индивидуум десензитизирует себя, опустошая сенсорный фон. На это и уходит основная энергия.
Обычный (линейный) подход к развитию депрессии состоит в том, что формирование фигуры депрессии предполагается в связи с каким–либо контекстом (событием). Например, по Хеллу (1999) развитию депрессивной реакции способствует:
- утрата близкого человека,
- недостаток внешней поддержки,
- наличие социальных обязанностей, от которых невозможно уклониться,
- индивидуальная чувствительность.
Однако, мы предполагаем, что депрессия не обязательно разивается в прямой связи с утратой объекта привязанности как такового. Существуют важные потребности, реализация которых в большей или меньшей степени обеспечивается утраченным объектом привязанности. Объекты привязанности дают нам возможность удовлетворять базовые потребности, обеспечивающие выживание, потребность в безопасности, любви и близости, статусе, саморазвитии и творчестве, смысле существования и т.п.
Смысл депрессии как формы приспособления в целом — это косвенное или суррогатное удовлетворение потребности в привязанности, стимулирующие заботу и поддержку со стороны других людей (вплоть до регрессии к младенческой беспомощности при психотической депрессии). Однако такое суррогатное удовлетворение потребности обычно не влечет за собой полноценного контакта.
Депрессия с точки зрения фигура–фон процесса.
Итак, при депрессии наблюдается опустошение или утрата сенсорного она (а часто и моторного фона). Дерпессивный пациент выглядит не видящим, не слышащим и отмечает отсутствие ощущений, чувств и желаний, мало двигается или пребывает в депрессивной заторможенности. В той или иной степени пациент теряет способность воспринимать фон. Гипотетически, для того, чтобы не чувствовать душевную боль, индивидуум затрачивает большое количество энергии (возможно с помощью мышечного напряжения). Если же пациент в какой–то мере сохраняет способность к восприятию фона, то эта способность становится основой для способности к его дифференциации. Таким образом, при депрессии имеется большая, энергетически затратная, но часто невидимая для клиента (растворенная в фоне) фигура потребности в привязанности.
Граница контакта при депрессивном синдроме.
Что происходит с границей контакта при депрессии? Граница становится непроницаемой (малопроницаемой) для внешних и внутренних стимулов, в то время как условия среды носят субъективно или объективно непереносимый характер. Это распространяется даже на физиологические процессы (снижение аппетита, функциональные расстройства деятельности пищеварительной системы). Даже внешне, при взгляде на пациента, в его характерной позиции «Оставьте меня в покое!» создается впечатление, что его организм защищается от проникновения извне. Такое поддержание границы контакта непроницаемой и для внутренних и для внешних стимулов забирает массу энергии. Следствием всего этого является анестезия — исчезновение ощущений и чувств. Зрение и слух также теряют свое ведущее значение в восприятии мира и контакте с ним. Эту анестезию можно рассматривать как блокаду функции ИД, результатом чего является утрата (ослабление) Эго–функции (функции выбора), а также ослабление или утрата функции личности (потеря смысла).
Возможно, такая непроницаемостьграницы является компенсацией ее первичной чрезмерной проницаемости и склонности индивидуума к интроецированию. Чрезмерная проницаемость этой границы, затопление стимулами, характерно для астении (перегрузка стимулами), когда нарушена естественная иерархия потребностей. Клинически астения часто выступает как продромальное к депрессивному состояние. Возможно, это некоторый этап в формировании депрессии, тот момент, когда стимулы чрезмерны для индивидуума по силе, количеству или продолжительности воздействия. Развивающаяся впоследствии непроницаемость контактной границы призвана компенсаторно сбалансировать контакт со средой для выживания..
Непроницаемость контактной границы при депрессии клинически материализуется симптомами деперсонализации и дереализации, при которых отсутствует чувство эмоциональной сопричастности к внешнему миру (Ильина 1999) — это «существоване за преградой». Этой утрате живого чувства соответствует утрата смысла, результатом депрессивной деперсонализации является потеря возможности воспринимать мир симеотически (Руднев 2001). Огромная напряженность и ценность фрустрированной потребности может быть снижена пациентом за счет обесценивания себя, своей жизни и ее смысла.
Авторы: Ирина Балюбаш, Владимир Филипенко.
Часть 1 часть 2 часть3 часть 4
Психологический портал
